Обмен электронных валют по самому выгодному курсу!
 


Kurbetsoft
Доступно в Google PlayЧто движет феноменом криптовалют: Исторический контекст — Часть 2

BitNovosti продолжают публикацию серии эссе «Что движет феноменом криптовалют?» сотрудников фонда Iterative Capital Management Криса Даннена, Лео Чжана и Мартина Бошампа. Во второй части работы авторы рассмотрели, как возник конфликт между техническими профессионалами и корпоративным менеджментом, а также проследили корни хакерского движения.
Часть 1. Что не так с криптовалютным бумом

Сатоши Накамото был первым участником собственной сети и оставил сообщение в первом «блоке» данных блокчейна Биткойна. Сообщение в так называемом генезис-блоке выглядело следующим образом:

Что движет феноменом криптовалют: Исторический контекст феномена — Часть 2
Сообщение, оставленное Сатоши Накамото в генезис-блоке Биткойна. Источник: Reddit

Оригинальный заголовок появился в британской газете The Times (она изображена ниже). Факт включения такого сообщения стал источником широко распространённого заблуждения.

С учётом того, что мы знаем о мотивации Накамото создать свободное экономическое пространство за пределами традиционных финансовых институтов, вероятно, оставленное сообщение указывает на доброжелательные отношения между политиками и банкирами. Многие люди используют этот намёк для утверждения о том, что целью Биткойна было разрушение центральных банков. Если размышлять в этом направлении, то заголовок становится своеобразным заявлением о превосходстве и лицемерии.

Мы полагаем, что это неправильная трактовка. Если Биткойн когда-нибудь станет масштабной альтернативной денежной системой, тогда использование Накамото этого заголовка будет истолковано историками как логичный шаг, но это больше чем политическое заявление.

Что движет феноменом криптовалют: Исторический контекст феномена — Часть 2
Заголовок в номере The Times от 3 января 2009 года, воспроизведенный в генезис-блоке Биткойна: «Канцлер готовится оказать повторную финансовую помощь банкам». Источник: Twitter

В действительности, размещение указанного сообщения в генезис-блоке исполняет другую, более практическую задачу: служит как временная метка. Путём воспроизведения текста из ежедневной газеты за определённую дату, Накамото доказал, что первый «блок» данных в сети был на самом деле сделан именно в тот день, а не в предыдущий. Накамото знал, что Биткойн это новый вид сети, в реальность которого потенциальные участники вряд ли поверят. Поэтому сначала было важно послать сигнал людям, которые могут присоединиться. Привлечение добровольцев для оценки работоспособности проекта было главным приоритетом, гораздо более важным, нежели чем насмешка над центральными финансовыми учреждениями.

Для инвесторов за пределами технологической отрасли понимание этого добровольного способа работы является критическим для осознания основ работы Биткойна, и почему он является дальнейшей стадией развития человеческих отношений. Чтобы разобраться в этом утверждении подробно, вначале мы обратимся к истокам «войны», участником которой был Сатоши, и к тому, как Биткойн должен изменить расстановку сил.

Давние разногласия между технологами и менеджерами

За последние 50 лет технологические корпорации находятся в противостоянии с инженерами, которые строят их системы. Об этом сюжете расскажут недавние новостные заголовки: сотрудники Microsoft, Amazon и Salesforce провели акции протеста против заключения контрактов с Пограничной службой США и ICE. Работники Google высказались против соглашения компании с Министерством обороны США по разработке программы ИИ под названием Project Maven, которая должна была повысить точность ракетных ударов, наносимых дронами. Согласие Google на цензуру поисковой выдачи в Китае вывело на улицы 1400 сотрудников компании. К Microsoft подали иск два сотрудника, которые получили посттравматическое стрессовое расстройство после просмотра детской порнографии в рамках своей рабочей задачи по модерации контента. Работники YouTube описывают свою работу как «ежедневный ад этических противоречий». Против Facebook проводили митинги из-за джентрификации, которую повлекли за собой десятки тысяч сотрудников компании, а недавно работники социальной сети протестовали из-за «нетолерантной» политической культуры.

Другие злоупотребления технологических систем включают утечку персональных в Equifax, а также злоупотребление привилегией по созданию счетов в компьютерной системе банка Wells Fargo, где открывали счета и выпускали карты, — в некоторых случаях, даже с подписями, — для выполнения плана по продажам. Худшим примером злоупотребления в корпоративной системе может быть компания COMPAS, созданную для автоматизированного вынесения судебных решений, однажды выдавшую рекомендацию назначить срок тюремного заключения для осужденных с учётом их расы.

Трения между разработчиками ПО и их работодателями вышли за пределы Кремниевой долины и СМИ. «Жалобы этого инженера — это частица большого тренда, который распространяется» по Сан-Франциско, писало издание Vanity Fair в августе 2018 года:

«В дни расцвета Кремниевой долины у технологических работников не было угрызений совести из-за этичности действий компании, к которой они присоединялись, поскольку они были убеждены в том, что корпорации планируют изменить мир к лучшему. Люди, которые помогали трансформировать район залива Сан-Франциско в величайшую машину по производству богатства в истории — а во время этого и сами превращались в миллионеров и миллиардеров, — теперь поворачиваются спиной к корпорациям-гегемонам, без конца ломающим этические барьеры».

Статья цитирует анонимного топ-менеджера Uber, который боится, что этические вопросы станут мотивацией для массового исхода инженеров: «Если мы не сможем нанимать хороших инженеров, нам конец».

Этот момент обозначает, что у «хороших инженеров», внезапно, есть средство противодействия богатым менеджерам крупнейших в истории корпораций. Это произошло не сразу, и корни данного положения кроются в процессах, происходивших десятилетия назад.

Мы проследим историю того, как менялся баланс сил, и как Биткойн поворачивает дело в сторону «хороших инженеров». Чтобы оценить, как программисты получили средство давления на корпоративный менеджмент, надо пересмотреть историю с начала XX века.

Возникновение корпораций (1900-1929)

Исследование человеческого поведения в бизнесе имеет богатую традицию. Возможно, первым, кто сделал важный шаг в этой дисциплине, был Фредерик Уинслоу Тейлор. Его концепция науки управления под названием «Тейлоризм» заключалась в рациональном планировании, снижении лишних расходов, анализе данных и стандартизации лучших практик. Бизнесмены использовали эти техники, чтобы эксплуатировать рабочих с необычайно силой. Эндрю Карнеги, одержимый идеей рабочей продуктивности, был настолько потрясен Гомстедской стачкой, произошедшей в 1892 году, что нанял частную полицию, которая расстреляла демонстрантов.

Торстейн Веблен был норвежско-американским экономистом, который опубликовал свое иссследование по науке управления в 1904 году. Он сформулировал идею о разделении «институтов» и «технологий», которые те используют. Это разделение стала отправной точкой для понимания проблем, которые возникают между людьми, создающими новые технологии в рамках институтов.

Важный аспект концепции «институтов» состоял в том, что они по природе своей не динамичны и сопротивляются изменениям, не выгодным сотрудникам на вершине иерархической лестницы. Иерархия соблюдается через «церемониальные аспекты», традиционные привилегии, которые служат для возвышения власть имущих. Вместе с тем, новые технологии делают институт прибыльным. Но так называемые «ложные» инструменты, содержащие церемонии, тоже могут быть произведены, поскольку руководство ценит церемониальные аспекты.

После Великой депрессии историк и социолог Льюис Мамфорд развил теорию о том, что «технология» имеет двойную природу. Политехническое направление включает технологии для решения реальных проблем; монотехнические технологии появлялись ради собственного интереса. Монотехнические практики подавляют людей, утверждал Мамфорд, приводя в качестве примера автомобиль, который вытеснил с дорог пешеходов и велосипедистов, а также привел к росту смерности на дорогах.

Корпорации и правительства Мамфорд называл «мегамашинами». Они состоят из множества людей, у каждого из которых своя особая роль в рамках большого бюрократического аппарата. Он называл таких людей «сервоприводами». Мамфорд утверждал, что специализированная природа работы таких людей ослабила их психологические барьеры против неоднозначных решений руководства, так как каждый человек был ответственным лишь за небольшую часть машины. На вершине мегамашины находится корпоративный потомок, диктатор или командир, которому приписываются божественные свойства. В качестве примера Мамфорд приводил египетских фараонов или советских диктаторов.

Церемониальные, ложные, монотехнические решения могли привести к появлению смертоносных мегамашин, предупреждал Мамфорд, приводя в качестве примера нацистов. Этот феномен возник из-за того, что работа оказалась разбита на небольшие задачи или узкие специализации (например, линия сборочного цеха). Отсутствие цельности работы приводило к тому, что «сервоприводы» могли работать над экстремальными или отвратительными проектами без этического компонента, поскольку каждый из них представлял собой лишь маленькую деталь большого процесса. Мамфорд назвал подобных «сервоприводов» «Эйхманами» в «честь» одноименного нациста, управлявшего концлагерями.

В начале XX века на науку управления повлиял Фордизм, практиковавшийся Генри Фордом. Массовое производство при Фордизме отличалось строгой и порой безотрадной концентрацией на эффективности, специализации, массовом производстве, рабочем времени и прожиточном минимуме. Но когда пришла Великая депрессия, бизнесмены типа Форда начали увольнять работников десятками тысяч. Зарплаты упали, однако карающая суть работы сохранилась.

Компания «Форд» уволила 60 тысяч рабочих в августе 1931 года. Меньше чем через год сотрудники охраны открыли огонь по нескольким тысячам участников рабочего митинга, убив четверых и ранив 25 из них. Генри Форд разместил ружейные бойницы по периметру своего дома и вооружил охранников слезоточивым газом и дополнительной амуницией. В течение 1930-х американские рабочие продолжали массовые акции протеста против беспощадной политики собственников бизнеса.

Для защиты работников появляется современный менеджмент (1930-1940)

После Великой депрессии возник класс профессиональных работников, которые отобрали процесс принятия решений у собственников бизнеса. Промышленностью должны были управлять профессиональные менеджеры, которые исполняли планы в интересах и собственников, и сотрудников. Они черпали свою силу из собственной квалификации, а не доли в собственности. Жадные акционеры были отстранены от дел в этой новой структуре. Профессор экономики Гарварда, Джон Кеннетт Гэлбрейт, изучал этот феномен:

«Власть перешла от одного мужчины, женщин тогда ещё было не так много, к структуре, к бюрократическому аппарату, который стал современной корпорацией: огромный бюрократический аппарат, которому я дал название «Техноструктура». Акционер — это неуместный термин, он отсылает к владению и капитализму. Но когда мы говорим о реальной работе в корпорации… Они обладают очень незначительной властью».

Этот «бюрократический аппарат», или Техноструктура, состояла из менеджеров высшего уровня, аналитиков, исполнителей, планировщиков, администраторов, сотрудников «бэк-офиса», менеджеров по продажам и маркетингу, контролеров, бухгалтеров и других не-технических сотрудников, иначе называемых «белыми воротничками».

В 1937 году лауреат Нобелевской премии Рональд Коуз на основе науки управления обосновал появление больших фирм, и почему они привлекают так много сотрудников. Согласно его теории, такое поведение является рациональным и направлено на снижение транзакционных издержек. Он писал:

«Одним из источников доходов в фирме являются расходы на её работу, и административный принцип распределения ресурсов снижает такие издержки».

Иными словами, для корпорации дешевле, чтобы квалифицированный работник был в штате и возвращался на работу каждый день, чем ежедневно находить нового временного сотрудника.

Корпорация была самым эффективным способом массово производить и распределять потребительские товары. Она связывала воедино цепочки поставок, производственные мощности и сеть сбыта под контролем центрального менеджмента. Это повышало уровень эффективности и производительности, снижало маржинальные затраты и делало товары и услуги дешевле для конечных потребителей.

Управленческая бюрократия становится враждебной техническому классу (1940-1970)

К 1932 году большинство таких корпораций по факту больше не управлялись большинством акционеров, которых экономисты характеризовали как «подконтрольные менеджменту». Увлечение менеджментом, ставшее известным как «разделение функций владения и контроля», распространилось на большинство больших корпораций.

Угрозы для морали в компаниях, контролируемых менеджментом, стали более чем очевидны в течение 1930-х годов. Такие компании управлялись исполнительными директорами, которые хоть и не владели значительной долей компании, в конце концов достигали политики «самоподдержания позиций контроля», так как могли манипулировать советом директоров через доверенных лиц и получать большинство при голосовании. Подобные структура иногда создавали высокий уровень конфликтов. В начале 1940-х возникла идея о том, что такое структурное разделение в корпоративном мире дублируется в политической и социальной сферах, и в обществе возникает новый «класс управления».

Институциональные экономисты провели разделительную черту между классами управленцев и «технических операторов» (инженеров и техников). Элита управленцев состояла из «аналитиков» и «специалистов», которые действовали как бюрократические планировщики, распределители бюджетов и не-технические менеджеры.

Странное противостояние возникло между аналитиками и техническими сотрудниками в компьютерных компаниях, появившихся между 1957 и 1969 годами. Это явление было изучено экономистами в США и Великобритании. Они пришли к выводу, что конфликт спровоцировали аналитики, жаждавшие власти. Они добились благосклонности руководства и влияния на компанию путем увеличения своих отделов, создавая возможности для найма подотчетных им работников или зарабатывая повышения. Эта тактика известна как «строительство империи». Причиной конфликта стало нерациональное использование ресурсов и оказание сильного давления с целью роста. Циклы продаж и разработки постоянно набирали обороты. Слоганом компьютерных аналитиков стало «Если это работает, значит, оно устаревает». Корыстный интерес аналитиков состоял в изменениях.

Данное противостояние повлекло за собой неправильную работу организации. Менеджеры использовали различные тактики для продвижения своей повестки без оглядки на технические реалии. Таким образом, они отражали наблюдение Веблена 75-летней давности о «церемониальных» институтах. Примерный список этих тактик:

Организационная инерция. Новые и угрожающие идеи блокируются следующими фразами: «Боссу это не понравится», «Это не входит в нашу политику», «У меня нет таких полномочий», «Этого ещё никто не пробовал», «Мы всегда делали по-другому» и «Зачем менять то, что и так работает?».

Бюджетные игры. «Нога в дверь» скрыть потенциал новой программы, когда она плохо продается. «Спрятанный мяч» скрыть политически невыгодную программу на фоне более привлекательной. «Разделяй и властвуй» одобрение на выделение бюджета требуется получить от более чем одного менеджера. «Это бесплатно» когда утверждается, что какая-то другая организация заплатит за проект, а ваша получит его за бесплатно. «Ослепление» когда какой-то запрос подкрепляется огромным количеством данных, рассмотрение которых мешает осознать значимость решения. «Отложенный доллар» когда запрос обрабатывается поздно, а затем откладывается по причине того, что решение о выделении бюджета требует более детальных расчетов.

Эти сказки из 1960-х предвосхитили появление в 1990-х года популярного мультфильма «Дилберт», который насмехался на абсурдным поведением менеджеров. Его автор, Скотт Адамс, работал программистом и менеджером в компании Pacific Bell с 1986 по 1995 годы.

Что движет феноменом криптовалют: Исторический контекст феномена — Часть 2
Комикс «Дилберт» уловил фрустрацию, которой подвергаются программисты в рабочих условиях корпорации. Слева направо: «Наши продажи за квартал составили ноль»; «Потому что я мог упомянуть в интервью CNBC о том, что у нас скоро появится модель лучше и дешевле»; «Так что… Вы проделали отличную работу над новым продуктом… И мне нужно уволить половину из вас, чтобы все выглядело так, будто я чем-то занимаюсь» — «Какой у вас домашний адрес?».

Развитие групповой идентичности среди профессиональных технологов (1980-2000)

Диктатура менеджмента продемонстрировала настоящий баланс сил в технологических компаниях.

В 1980-х годах значимость некоторых промышленных организаций зиждилась на их технологах. Но такая роль поставила этих технологов в странное, противоположное по отношению к остальным сотрудникам организации положение. Будучи наиболее приближёнными к непосредственной работе, они были исключены из состава руководства и отрешены от власти. Не работая напрямую с топ-менеджментом, технологи идентифицировались с руководством компании меньше, чем менеджеры, которые непосредственно отчитывались перед руководителями.

Работа технологов нравилась им, но была непонятна остальным. Между техническими работниками и остальной частью коллектива возникло противостояние; их проекты было сложно контролировать, надзор приобретал причудливые формы — те, которые соответствовали интересам самих разработчиков.

Возможность программистов работать в таком стиле возникла из их навыков. Эти навыки работали в организациях как клин, благодаря которому технические сотрудники получали относительную свободу выбора направлений работы. Этот клин работал лучше, когда технолог обладал навыком, востребованным в данный момент, что давало ему трудовую мобильность. Их зависимость от организации была снижена. Идеология компании не была такой сильной среди технологов по сравнению с их верой в убеждения и нормы своей профессии. Элитные сотрудники становились аутсайдерами в компаниях, где они работали.

Вместо лояльности компании или её генеральному директору, профессиональной целью технологов стала лояльность конечному пользователю или клиенту. Корпоративные технологи были сосредоточены на потребностях текущих покупателей, тогда как аналитики и менеджеры (чья работа не всегда связана с конечными пользователями) преследовали более абстрактные цели типа эффективности и роста.

Возникновение движения хакеров

Движение хакеров появилось в среде программистов MIT в 1960-х годах. Возможно, воспринимаемое как противоядие управленческой дисфункции в старых технологических компаниях, движение хакеров сосредоточилось на разработке практичного, полезного и качественного ПО, которое получило распространение в США в 1980-х и 1990-х. Активист MIT Ричард Столлман описал хакеров как шутливых, но добросовестных экспертов по решению проблем, которые гордились собой благодаря изобретательности:

«Что у них было общего, так это любовь к превосходству и программированию. Они хотели делать свои программы настолько лучше, насколько это вообще возможно. Они хотели заставить свои программы работать безупречно. Они хотели решать задачи более захватывающим способом, чем кто-либо может представить, и говорить: «Смотри, как это круто. Бьюсь об заклад, ты и не думал, что такое можно сделать». Хакеры не хотят работать — они хотят играть».

На одной конференции в 1984 году хакер, который поступил на работу в Apple для создания компьютера Macintosh, описывал свой статус следующим образом: «Хакеры могут делать практически всё и оставаться хакерами. Это не обязательно хайтек. Я думаю, это скорее похоже на мастерство и заботу о том, что ты делаешь».

Движение хакеров не похоже на движение луддитов в начале 19-го века, когда ремесленники, работавшие с хлопковыми и шерстяными тканями в центральной Англии, пытались уничтожить каждый Жаккардовый ткацкий станок из-за того, что машина могла их заменить. В отличие от луддитов, которые не предлагали лучшей альтернативы станку, хакеры использовали другой подход к разработке ПО, с помощью которого смогли произвести продукты, ни в чём не уступавшие коммерческим альтернативам. Группы добровольных разработчиков собирались в интернете, чтобы разработать программы, конкурирующие с государственными и корпоративными продуктами.

Появление «стиля Нью-Джерси»

«Стиль Нью-Джерси», распространённый среди хакеров, родился среди инженеров Unix в компании AT&T, работавших в пригородном районе Нью-Джерси. AT&T больше не была стеснена антимонопольным запретом на работу в компьютерной индустрии, наложенными на компанию в 1956. В 1970-х она получила возможность распространять разработанную систему Unix для других частных организаций и исследовательских центров. Unix это система с открытым кодом, и другие организации постоянно его модифицировали, адаптируя для собственных компьютеров. Взлом Unix стал культурным феноменом среди американских отделов исследований и разработки.

Код Unix был переписан для персональных компьютеров несколькими группами программистов. Линус Торвальдс создал собственную версию и назвал ее Linux, а затем начал распространять бесплатно, так же как AT&T делала с Unix (как мы расскажем далее, Linux оказалась невероятно успешной системой). Подход Торвальдса и других хакеров Unix использует азарт как стимул к построению полезных программных продуктов. Финский компьютерный учёный и философ Пекка Хилманен писал в то время: «Чтобы правильно понять философию Unix, нужно стремиться к профессиональному совершенству. Вам следует верить, что программная разработка это ремесло, которое стоит всего интеллекта и страсти, которую вы только можно дать».

Разработчики понимают, что «Чем хуже, тем лучше»

После «стиля Нью-Джерси» инженеры-программисты создали набор принципов дизайна в противовес перфекционизму корпоративного ПО. Старый путь предписывал делать «правильную вещь правильно», окончательно и последовательно, но этот подход приводил к бессмысленной трате времени и чрезмерной зависимости от теории.

Написанная в начале 1980-х Ричардом Гэбриелом и опубликованная инженером Netscape Navigator Джейми Завински в 1991-м, философия «Чем хуже, тем лучше» вобрала лучшие свойства «стиля «Нью-Джерси» и мудрость хакеров. Она рассматривалась как практическое развитие движения хакеров MIT и Стэнфорда. Как и этика MIT, философия «Чем хуже, тем лучше» ценит мастерство программной разработки. Но, в отличие от хакеров, этот подход понимает «мастерство» как работу на основании обратной связи от пользователей и приоритет практики над теорией.

Согласно подходу «Чем хуже, тем лучше», если сделать изначальный дизайн ПО отражением решением определённой проблемы, то становится значительно легче улучшать программу и адаптировать её к новым задачам, нежели чем сразу делать лучшее из возможного. Релиз ранней версии для пользователей и дальнейшая доработка программы зачастую называется «итеративной» разработкой.

Итеративная разработка позволяет быстро распространять ПО и получать обратную связь от пользователей. Программы, представленные на ранней стадии и только затем доработанные, становятся «успешными» задолго до того, как «лучшие» версии ПО, написанные при подходе MIT, получают возможность релиза. После двух работ, написанных Гэбриелом в 1981 и 1982 годах, концепция «преимущества первопроходца» прочно утвердилась в IT-индустрии примерно в то же время, когда Гэбриел пытался формализовать свои идеи относительно применения подхода «Чем хуже, тем лучше».

Логика «Чем хуже, тем лучше» ставит во главу угла стремительный рост пользователей. К тому моменту, как «хорошая» программа получит широкое распространение, появится множество пользователей, которые захотят улучшить её функциональность. Сокращенная версия принципов подхода «Чем хуже, тем лучше» приведена ниже. Они рекомендуют разработчикам избегать концептуализации («правильная вещь») в пользу достижения практических результатов работы программы:

  • Простота. В дизайне это самое важное.
  • Корректность. Дизайн должен быть точным решением проблемы. Намного лучше, если он будет проще, нежели точнее.
  • Согласованность. В некоторых случаях последовательность можно принести в жертву простоте, но лучше пожертвовать теми частями дизайна, которые важны в менее распространенных обстоятельствах, нежели чем внедрять сложный или неполноценный продукт.
  • Полнота. Дизайн должен затрагивать столько важных ситуаций, сколько нужно для практики. Полнотой можно пожертвовать в пользу любого другого качества. На самом деле, полнотой нужно пренебрегать каждый раз, когда под угрозу поставлена простота внедрения программы.

Эти концептуальные новшества, вероятно, пришлись по вкусу технологам ранних 1980-х. Но такое очарование вскоре было нарушено резкими изменениями в бизнесе.

Акционеры используют враждебные перевороты, чтобы всех прижать

Хакеро-центричная среда в университетах и больших исследовательских корпорациях развалилась, и венчурные капиталисты заставили исследователей в организациях типа MIT AI Lab продолжать работу, но по правилам владельцев. Этот враждебный переворот начался в Великобритании, где умные инвесторы начали замечать, что многие из семейных предприятий перестали принадлежать семьям основателей. Финансисты типа Джима Слейтера и Джеймса Голдсмита по-тихому скупили доли в таких компаниях и в конце концов получили достаточный контроль для того, чтобы разрушить и распродать их подразделения. Это явление стало известно как «освобождение активов», мы вернемся к нему в шестой главе этой работы.

В 1980-х американские банкиры начали практиковать корпоративные перевороты путем масштабной скупки так называемых мусорных облигаций определённых компаний и зарабатывали огромные деньги на продаже таких активов. Следуя в этом направлении, управленческий капитализм в конечном итоге потерял связь с бизнесом и стал слугой рынков капитала.

«Инвесторы-активисты» вышли на сцену для представления интересов акционеров и стали активно менять топ-менеджеров на тех, кто был способен максимально повысить цену акций. В начале 1990-х многие хакеры наблюдали, как их компании были неспособны бороться с требованиями акционеров, что создавало угрозу вражеского переворота и конкуренцию со стороны стартапов Силиконовой долины.

В то же время, технологические компании выработали способы управления для принуждения к своей политике и необходимому распределению ресурсов. Microsoft и другие приняли строгую систему «стэк рэнк», рейтинга показателей, в которой сотрудников регулярно оценивали по множеству численных показателей их работы с использованием процесса «обзора производительности», чтобы определить, кого необходимо повысить, какие бонусы выписать, и какие назначения требуются в рабочем коллективе. Некоторых низших специалистов сокращали и заменяли. Эта система до сих пор используется многими технологическими компаниями, хотя Microsoft расстался с ней в 2013 году. Google недавно внедрил рейтинги показателей, чтобы организовать процесс повышения, но не увольняет работников с низкими показателями работы. Многие ненавидят системы рейтингов показателей за нездоровую атмосферу конкуренции, которую те создают.

Сегодня, инвесторы требуют от своих компаний точных прогнозов прибыльности в каждом квартале, о а капитальных инвестициях заботятся меньше. В компании Tesla сформулировали, что ежеквартальное планирование и краткосрочность ослабляют долгосрочные перспективы. Согласно корпоративному альянсу Business Roundtable, возглавляемому гендиректором Chase Bank Джейми Даймоном, ежеквартальное планирование «наносит ущерб долгосрочным стратегическим инвестициям».

Резюме

В этой главе мы рассмотрели, как менеджмент послевоенной эпохи усложнял жизнь технологических специалистов, и как эти шаблоны управления сохранились вплоть до 1990-х годов. Мы показали, как среди техов возникло крепкое «цеховое» самоопределение, которое превзошло лояльность работодателю. Мы провели связь между этим самоопределением и ростом хакерской культуры и её принципов.

В следующей главе, мы посмотрит на то, как антипатия к руководящему классу сотрудников переросла в недоверие к институциональному надзору, и как борьба за выход из-под такого надзора приобрела моральное измерение. Мы изучим, почему киберпространство и криптография стали убежищем хакеров, созданном с целью построить новые инструменты вне поля зрения управленческого класса. Мы рассмотрим неожиданный успех инструментов для свободного ПО, произведенных хакерами, и альтернативные способы борьбы со стороны корпоративных работников, а также, как они пытались воспроизвести хакерскую методологию. Наконец, мы увидим Биткойн как сеть, где были реализованы многие амбиции хакеров.

Источник




[vkontakte] [facebook] [twitter] [odnoklassniki] [mail.ru] [livejournal]

Каталог сайтов