Обмен электронных валют по самому выгодному курсу!
 


Kurbetsoft
Доступно в Google PlayПрирода монополий и о том, как им трудно

Природа монополий и о том, как им трудноПожалуй, самый распространённый миф из всех, о рынке – это миф о неизбежности монополий. Как ни странно, даже многие сторонники свободы, проявляют озабоченность в связи с этим несмотря на то, что как раз этот миф разрушался наибольшее количество раз и с разных сторон.

До глобального распространения центральных банков и золотодевизного стандарта в 20-ом веке, даже само золото не имело естественной монополии в виде золотого стандарта. Был распространён биметаллизм и система параллельных валют (это не одно и то же!), а наибольшую долю в торговом обороте имело серебро, а не золото. Однако все банки мира лоббировали введение именно золотого стандарта. Дело в том, что серебро, как средство обращения, было достаточно удобно. Имея не такую большую ценность как золото, у людей была возможность совершать незначительные транзакции с помощью серебряной монеты. Мелкая же по размеру монета из жёлтого металла, была всё равно достаточно дорогой и не позволяла приобретать основную массу товаров без размена. Поэтому, в отличие от серебра, золото гораздо чаще разменивали в частных банках на денежные сертификаты, то есть – на бумагу. Разменивать же серебро на подобные сертификаты люди не торопились, т.к. серебряная монета была в достаточной мере удобной при небольших сделках, которые составляли основную массу.

Банкам же, для увеличения резервирования, была необходима ликвидность в виде металла, и если серебряную монету, на тот момент было невозможно ликвидировать рыночными механизмами, то можно было озаботиться лоббированием введения золотого стандарта, переводя, таким образом, уже всю торговлю на банковские сертификаты. Ограничения в спросе на резервирование серебра, заставило бы людей нести остатки золота, хранящегося дома, в банки, для получения денежных сертификатов, т.к. мелкие транзакции проводить нужно всем. При этом, сертификат, в отличие от самой серебряной монеты, обходится дешевле и стабильней по номиналу к золоту. Потому как при скачке курса на серебро к золоту, серебряную монету народные умельцы выводили из оборота, переплавляя на металл для торговли. В результате, установление золотого стандарта, стало одним из шагов к катастрофичной монополизации рынка денег.

Из этой истории крайне важно разглядеть инструмент государства – «монополизации» золота. Тех чиновников, которые решили за людей, какими деньгами они имеют право пользоваться, а какими нет. Конечно, это никак не очерняет золото как надёжную единицу меновой ценности, однако, при всех его великолепных свойствах, золото не получило бы монополию иначе, как с помощью государства. Просто потому, что оно не достаточно универсально.

Одним из аргументов против установления монополии, является разность критериев выбора у людей. Их субъективное суждение, ценности и временные предпочтения определяют конкретный выбор, но никак не его универсальность. Каким бы совершенным ни был продукт, у кого-то всегда найдётся причина для приобретения альтернативного варианта, неважно чего это касается – средства передвижения, средства обмена или сорта колбасы. Так же, неважно, что это за причина – желание подростка выглядеть модным или желание бедняка сэкономить на качестве – никакие маркетинговые силы неспособны перепрограммировать эти желания. В корне непонимания этих тривиальных вещей наше незнание о том функционале, который люди ожидают от покупки. Вы можете смеяться над тем, как нерационально человек потратил деньги, но лишь потому, что рядом едва ли найдётся человек, который будет смеяться уже над вами, над вашей некомпетентностью в вопросах субъективной ценности.

“Ну хорошо”, – скажет скептик – если на разнообразие спрос всегда выше, чем на стандартизацию, то что мешает образованию монополии, владеющей этим разнообразием?

Следующим барьером на пути к монополии является отрицательный эффект масштаба. Когда организация растёт, она переживает увеличение размера иерархии и рост издержек связанных с этим. В то время, как положительный эффект масштаба увеличивает производительность непосредственно на производстве, отрицательный – снижает её же, непосредственно из-за снижения реакции управления и оппортунизма членов внутри организации.  Члены организации не имеют достаточно полномочий для решения оперативных задач и вынуждены тратить драгоценное время на коммуникацию друг с другом. А под оппортунизмом подразумевается огромный спектр моделей поведения: работник может быть заинтересован, чтобы его как можно меньше трогали, чтобы он имел возможность отлынивать, либо имитировать деятельность. Так же, он может быть заинтересован в карьерном росте, что может подтолкнуть его к саботажу работы в пользу конкурентов внутри компании, борющихся за рабочее место, за очки лояльности от руководства.  Приукрашивания, замалчивания, смещение сроков и многие другие модели поведения ограничивают оптимизацию компании, в лучшем случае прямопропорционально её росту.

Технический прогресс не решает данную проблему, т.к. одновременно с появлением технологии у работодателя, у наёмника так же происходит «обновление» технической оснащённости. Ещё более отдаляет компанию от монополии попытка автоматизации и замена таких людей роботами. Как только робот снижает вышеописанные издержки человеческого фактора, это тут же отражается на росте нормы прибыли компании. Что, в свою очередь, тут же привлекает инвестиции в этот сегмент, из других сфер экономики, либо из текущей, на основе банковского капитала. Нетрудно догадаться о результатах такой «гонки вооружений» – демпинг со стороны конкурентов, и соответственно, падение цен и нормы прибыли. Всё это не согласуется с намерением компании стать монополией. Более того, автоматизация ведёт к дополнительным последствиям – уже падению стоимости самой компании относительно всего рынка в целом, механизм которого мы описывали в другой статье, что ещё больше отдаляет компанию от обретения монополии.

Тогда может быть, реально организовать монополию путём сговора с другими компаниями? На поверку и это оказывается не так-то просто, уже из-за так называемой «дилеммы заключённого». Как только возникает сговор, его участникам становится выгодно его нарушить в частном порядке, для увеличения собственной доли рынка. Особенно это характерно для компаний, не являющимися самыми крупными в сговоре. Ситуация усугубляется тем, что рынок является открытым для входа новых игроков. Наиболее красочным примером, безусловно, является ОПЕК. Данная организация в течение сорока лет безуспешно пытается скоординировать свои действия и стать монополией. Но увы, с 70-ых годов на сегодняшний день её доля лишь уменьшилась с 47%, до 33%. К примеру, ОПЕК так и не смог выполнить последнее резонансное соглашение о снижении добычи.

Стоит упомянуть, что сама нефть не является универсальным товаром для сфер, где она используется наиболее популярно (энергетика, хим.промышленность), но лишь самым доступным. При росте цены нефти, синтетические материалы и альтернативные источники энергии становятся более рентабельными и получают мощный стимул для своего развития, тем самым отбирая долю рынка у углеводородов. То же самое касается любого другого товара. «Дорогое» использование государственных денег из-за издержек, которые создаёт правительство на рынке капитала, дало толчок к развитию криптовалют. В тех странах, где ограничиваются переводы, криптовалюта получает лидерство в этой сфере. Где высокий НДС – криптовалюта активно входит в розницу. И вся реакция на это, какую мы можем наблюдать от государственной монополии на деньги – это бессилие воспротивиться разрушению этой монополии.

Читатель, вероятно, догадывается, что без помощи государства монополию не получится образовать рыночными механизмами, как исключительное право на рыночный сегмент. Заметили это и экономисты. Разные исследователи законов рынка приходили к этим выводам с различных сторон, начиная от ранних схоластов, заканчивая даже современными институциональными экономистами, вроде Рональда Коуза, который в своей экзотической работе (за которую получил Нобелевскую премию) заключил, что увеличение числа транзакций при росте территориального покрытия снижает эффективность компании, а значит и конкурентоспособность. Собственно, само явление конкуренции на всех этапах человеческой деятельности описывает естественное ограничение организации этой деятельности.

Тем не менее, теоретизирование в объяснении явления не было бы столь убедительным без эмпирических подтверждений. Подтверждения самого явления рыночной монополии искали очень долго и безуспешно. Первое, что приходит на ум – «Стэндард Ойл», американский нефтяной гигант Рокфеллера, отъевший к началу 20-го века более 90% рынка нефти США. Компания целиком и полностью приближалась к таким показателям с помощью коррупции среди окружных прокуроров, губернаторов, судей и обеих партий, которые она активно лоббировала. Бандиты Рокфеллера безнаказанно терроризировали несговорчивых конкурентов, что в случае равных правил игры, погрузило бы нефтяного гиганта в нескончаемую гору судебных процессов.

Ещё одна мировая корпорация «Дэ Бирс», организовав полный цикл добычи и переработки алмазов, успешно завоевала этот рынок (по крайней мере, на какое то время). Но каким образом? Организовав фирму-синдикат по скупке государственных лицензий на добычу алмазов. Добыча без лицензии каралась по закону в большинстве стран мира (а в таких как Россия, была и вовсе запрещена), вне зависимости от прав собственности на землю. Разумеется, когда лицензию стоимостью в десятки миллионов долларов, продаёт правительство, а не десятки тысяч собственников, установление контроля над рынком kbim вопрос малого количества времени и относительно небольших затрат. Стоит ли к этому добавить, что правительства, видя скупку лицензий такой корпорацией, лишь увеличивали стоимость лицензий, которые зачастую были монопольными по сути (продавались лишь в одни руки)?

Ещё одним законодательным механизмом для установления монополии является так называемое патентное право. Запрещая копирование, государство силой сохраняет привилегии для первопроходца, тем самым порождая его искусственное укрупнение. Яркий пример тому – «Майкрософт». На волне сетевого эффекта от распространения компьютеров данной компании удалось успешно монетизировать собственную операционную систему, силой государства преследуя за её копирование всех неугодных, везде, где только можно. Благо, патентное право появилось относительно недавно, что защитило человечество от установления «интеллектуальной собственности» на такие распространённые вещи и явления, как колесо или огонь. Впрочем, и текущий набор зарегистрированных патентов с каждым днём увеличивает количество ограничений для входа новых игроков в производстве чего угодно, тем самым отдаляя их от включения в конкурентную гонку.

Даже на специфических рынках, вроде программного обеспечения для производства, с гегемонией такой корпорации как «SAP AG», не обошлось без вмешательства государства, которое заставляет производителя использовать только сертифицированный программный продукт. Разумеется, прохождение процедуры сертификации ПО подразумевает отдельный увлекательный квест для потенциальных разработчиков, с сопутствующими невероятными издержками.

«Причина монополизации отраслей – государство», – “шокирует” публику ФАС. Тогда нам, в свою очередь, можно не удивляться потере конкурентоспособности такого рода экономики, а за ней и рубля.

 

Автор: kamendant




[vkontakte] [facebook] [twitter] [odnoklassniki] [mail.ru] [livejournal]

Каталог сайтов