Обмен электронных валют по самому выгодному курсу!
 


Kurbetsoft
Доступно в Google PlayНа блокчейн уповаем

Чтобы понять значение блокчейна, следует смотреть не на необузданную спекуляцию, а на фундаментальные разработки, утверждают авторы книги «Эпоха криптовалют» и её недавно вышедшего продолжения «Машина правды: блокчейн и будущее человечества».

Пузырь доткомов в 1990-х принято считать периодом безумных излишеств, приведших к уничтожению богатства на сотни миллиардов долларов. Но гораздо реже обсуждают то, как дешёвый капитал времени бума помог профинансировать инфраструктуру, на которой после схлопывания пузыря были построены важнейшие интернет-инновации. Немало этих денег пошло на прокладку оптоволоконного кабеля, исследования 3G-сетей и создание гигантских серверных ферм. Благодаря всему этому стали возможны технологии, превратившиеся в краеугольные камни влиятельнейших компаний: алгоритмический поиск, социальные сети, мобильные вычисления, облачные сервисы, аналитика больших данных, искусственный интеллект и т. д.

На наш взгляд, нечто похожее кроется за безудержной волатильностью и зашкаливающим ажиотажем вокруг криптовалют и блокчейна. Скептики возликовали, когда цены криптотокенов обвалились с заоблачных высот конца 2017 г., но они совершают ту же ошибку, что и высмеиваемые ими фанаты крипты: они путают цену с реальной ценностью. Пока что невозможно предсказать, как будут выглядеть высококлассные индустрии, построенные на технологии блокчейна, но мы уверены, что они будут существовать, потому что суть этой технологии сводится к созданию одного бесценного актива: доверия.

Чтобы понять почему это так, следует перенестись в XIV век

На блокчейн уповаем
Источник изображения: Wahooart

Именно тогда итальянские купцы и банкиры начали использовать метод учёта с двойной записью. Данный метод, ставший возможным благодаря заимствованию арабских цифр, дал купцам более надёжный инструмент учёта, а банкирам позволил обрести новую влиятельную роль посредников в международной платёжной системе. Однако путь к современным финансам открыл не сам инструмент, а то, как он проник в культуру того времени.

В 1494 г. францисканский монах и математик Лука Пачоли опубликовал руководство по математике и бухгалтерии, где двойная запись была представлена не только как способ ведения учёта, но как нравственное обязательство. Согласно Пачоли, когда купцы или банкиры берут что-то ценное, они должны что-то отдать. Отсюда и использование корреспондирующих счетов для записи отдельных сбалансированных значений: дебета и кредита, активов и пассивов.

Нравственно справедливый учёт Пачоли наделил эти прежде умаляемые профессии своего рода религиозным благословением. В течение следующих столетий сбалансированные счета стали считаться признаком честности и добродетели, что позволило банкирам стать платёжными посредниками и ускорило обращение денег. Это способствовало финансированию Ренессанса и проложило путь к стремительному росту капитализма, изменившему мир.

Однако система не была неуязвима к мошенничеству. Банкиры и другие финансовые игроки часто нарушали своё нравственное обязательство вести честный учёт, как они делают и до сих пор, о чём вам расскажут клиенты Берни Мейдоффа или акционеры Enron. Более того, даже когда они честны, честность их не бесплатна. Мы позволили централизованным доверительным управляющим, таким как банки, фондовые биржи и другие финансовые посредники, стать незаменимыми, что превратило их из посредников в блюстителей. Они взимают комиссии и ограничивают доступ, создавая помехи, препятствуя инновациям и укрепляя своё рыночное господство.

Финансовая пирамида, организованная Бернардом Мейдоффом, по предварительным оценкам специалистов, является крупнейшей в истории финансовой аферой на традиционных рынках. Ущерб оценивается в сумме около $64,8 млрд. Источник изображения: Рамблер

Таким образом, настоящее обещание технологии блокчейна не в том, что она сделает вас за одну ночь миллиардером или поможет скрыть вашу финансовую активность от любознательных правительств, а в том, что она может существенно снизить издержки доверия посредством радикального, децентрализованного подхода к учёту – и, как следствие, создать новый способ структурирования экономических организаций.

Новая форма учёта может показаться не таким уж и значимым достижением. Однако на протяжении тысячелетий, со времён правления Хаммурапи в Вавилоне, реестры были краеугольным камнем цивилизации. Всё потому, что обмен стоимостью, на котором основывается общество, требует доверия заявлениям друг друга о том, чем мы владеем, что мы кому-то должны и что кто-то должен нам. Чтобы достичь этого доверия, необходима общая система учёта наших транзакций, без которой невозможно упорядоченное общество. Как иначе мы бы знали, что Джефф Безос – самый богатый человек в мире, что ВВП Аргентины составляет $620 млрд, что 71% мирового населения живёт меньше чем на $10 в день или что цена акций Apple в определённое число раз превышает прибыль компании на акцию?

На блокчейн уповаем

Блокчейн (правда, этот термин используется вольно и часто применяется к тому, что на самом деле блокчейном не является) представляет собой электронный реестр – список транзакций. Эти транзакции, в принципе, могут быть практически любыми. Это может быть денежный обмен, как в случае блокчейнов, лежащих в основе криптовалют, таких как Биткойн. Они могут представлять обмен другими активами, такими как цифровые акционерные сертификаты. Они могут представлять инструкции, такие как приказ на покупку или продажу акций. Они могут включать так называемые смарт-контракты – компьютеризированные инструкции по выполнению определённых действий (например, покупки акций) при определённых условиях (например, если цена акций опустилась ниже $10).

Особенностью блокчейна является то, что, вместо управления единственным централизованным институтом, таким как банк или правительственное агентство, его копии хранятся на множестве независимых компьютеров в децентрализованной сети. Реестр не контролируется какой-либо единственной инстанцией. Любой компьютер сети может вносить изменения в реестр, но только следуя правилам, диктуемым «консенсусным протоколом» – математическим алгоритмом, требующим, чтобы с изменениями было согласно большинство других компьютеров сети.

При достижении консенсуса, генерируемого алгоритмом, все компьютеры сети одновременно обновляют свои копии реестра. Если кто-то из них попытается добавить в реестр запись без консенсуса или изменить запись задним числом, то остальная сеть автоматически отклонит такую запись как недействительную.

Как правило, транзакции объединяются в блоки определённого размера, которые образуют цепь (отсюда «blockchain» – цепочка блоков) с помощью криптографических связей, также являющихся продуктом консенсусного алгоритма. Так возникает общий неизменяемый реестр «истины», который – если всё сделано правильно – невозможно взломать.

В такой общей структуре может быть множество вариаций. Например, есть разные типы консенсусных протоколов и разные мнения о том, какой из них наиболее безопасный. Бывают публичные, «инклюзивные» блокчейны, к которым может подключиться практически любой, – сюда относятся Биткойн и большинство других криптовалют. Но бывают также частные, «эксклюзивные» системы реестра без цифровой валюты. Они могут использоваться группами организаций, нуждающихся в общей системе учёта, но независимых друг от друга и, возможно, не совсем доверяющих друг другу, – как, например, в случае производителя и его поставщиков.

Общим у всех них является то, что безупречность реестра гарантирует не доверие по отношению к несовершенным людям или институтам, а математические правила и неуязвимая криптография. Это разновидность того, что криптограф Ян Григг описал как «тройной учёт»: одна запись на стороне дебета, вторая – кредита и третья – в неизменяемом, неоспоримом общем реестре.

На блокчейн уповаемПреимущества такой децентрализованной модели очевидны при сравнении с издержками доверия в текущей экономической системе. К примеру, в 2007 г. банк Lehman Brothers отчитался о рекордной прибыли, что подтвердил аудитор Ernst & Young. Спустя девять месяцев резкий спад этих же активов привёл 158-летний бизнес к банкротству, спровоцировав самый масштабный финансовый кризис за 80 лет. Очевидно, что значения, приводившиеся в отчётах за предыдущие годы, не соответствовали действительности. Позже мы узнали, что реестр Lehman был не единственным, чьи данные были сомнительны. Американские и европейские банки выплатили сотни миллиардов долларов штрафов и компенсаций за преувеличенные балансы. Это послужило мощным напоминанием о высокой цене, которую мы часто платим за доверие непрозрачным цифрам централизованных инстанций.

Кризис послужил крайним примером издержек доверия. Но эти издержки также укоренились в большинстве других областей экономики. Подумайте обо всех тех бухгалтерах, чьи офисы занимают целые небоскрёбы по всему миру. Их работа – сверка реестров компаний с реестрами их деловых контрагентов – существует только потому, что стороны не доверяют записям друг друга. Это дорогой, отнимающий много времени, но необходимый процесс.

Другие проявления издержек доверия ощутимы не в том, что мы делаем, а в том, что мы не можем делать. Два миллиарда людей не могут открыть банковские счета, что исключает их из глобальной экономики, потому что банки не доверяют записям об их активах и личных данных. Между тем интернет вещей, где, как надеются, будут взаимодействовать миллиарды автономных устройств, будет невозможен, если для микротранзакций между гаджетами будет требоваться непомерно дорогое посредничество централизованно контролируемых реестров. Есть также много других примеров того, как эта проблема ограничивает инновации.

Эти издержки редко признаются или анализируются экономистами, возможно, потому что такие практики, как выверка счетов, считаются неотъемлемым, неизбежным свойством бизнеса (подобно тому, как до интернета бизнесы полагали, что у них нет другого варианта, кроме как оплачивать большие почтовые издержки на отправку ежемесячных счетов). Не объясняет ли подобная близорукость, почему некоторые видные экономисты списывают технологию блокчейна со счетов? Многие говорят, что не видят оправдания её издержек. Однако в своём анализе они обычно не сравнивают эти издержки с теми масштабными общественными издержками доверия, которые новые модели пытаются преодолеть.

Но всё больше и больше людей понимают это. Со времени неприметного запуска Биткойна в январе 2009 г. ряды его сторонников выросли и теперь включают не только радикальных либертарианцев, но также бывших профессионалов с Уолл-стрит, технологических специалистов из Кремниевой долины и экспертов по развитию из таких организаций, как Всемирный банк. Многие видят в появлении этой технологии важный новый этап в интернет-экономике – возможно, даже более революционный, чем предыдущий. Тогда как во время первой волны онлайн-революции традиционные бизнесы вытеснялись более гибкими цифровыми посредниками, настоящее движение бросает вызов самой идее коммерческих посредников.

Потребность в доверии, его издержки и зависимость от обеспечивающих его посредников – это одна из причин, почему такие мастодонты, как Google, Facebook и Amazon, превращают преимущества масштаба и сетевого эффекта в фактические монополии. Эти гиганты, в сущности, выступают распорядителями централизованных реестров, где фиксируется огромное число «транзакций» с тем, что можно считать важнейшей «валютой» в мире: нашими цифровыми данными. Контролируя эти реестры, они контролируют нас.

Потенциальное обещание свергнуть эту упрочившуюся централизованную систему – это важный фактор подобный золотой лихорадке на рынке криптотокенов с растущими, но волатильными ценами. Конечно, многие инвесторы – возможно, большинство – просто надеются быстро разбогатеть и редко задумываются над значением технологии. Но подобные мании, какими бы иррациональными они ни становились, не возникают из ниоткуда. Как было при появлении других революционных технологий – например, железных дорог или электричества, – безудержная спекуляция практически неизбежна. Всё потому, что, когда появляется новая идея, у инвесторов нет способа оценить, сколько стоимости она создаст или уничтожит, или решить, какие предприятия выиграют или проиграют.

Хотя блокчейнам ещё предстоит преодолеть серьёзные препятствия, прежде чем они смогут выполнить обещание о более надёжной системе учёта и хранения объективной истины, эти концепции уже проходят тестирование в полевых условиях.

Такие компании, как IBM и Foxconn, применяют идею неизменяемости в проектах, нацеленных на улучшение подвижности торговых финансов и прозрачности цепочек поставок. Такая прозрачность также может дать потребителям больше информации об источниках покупаемых товаров – например, не изготовлена ли футболка в условиях потогонного труда.

На блокчейн уповаемЕщё одна важная новая идея – цифровой актив. До Биткойна никто не мог владеть активами в цифровом мире. Поскольку цифровой контент легко копировать и этому сложно воспрепятствовать, поставщики цифровых продуктов, таких как аудиофайлы или электронные книги, не предоставляют потребителям прямое право собственности на контент, а сдают его в аренду, определяя в лицензии, что пользователи могут с ним делать, со строгими штрафными санкциями в случае нарушения условий лицензии. Именно поэтому можно одолжить книгу в Amazon Kindle другу на 14 дней, но нельзя продать или подарить, как бумажную книгу.

Биткойн продемонстрировал, что ценные активы могут быть одновременно цифровыми и доказуемо уникальными. Поскольку никто не может изменить реестр и скопировать или дважды израсходовать биткойны, их можно рассматривать как уникальный актив. Это означает, что теперь любой ценный актив – будь то, например, право собственности или музыкальный трек – может быть представлен в виде записи в блокчейне. Оцифровав таким образом различные виды ценных активов, можно представить программное обеспечение для управления экономикой, функционирующей вокруг них.

Основываясь на ПО, этим новым цифровым активам можно присвоить определённые свойства вида «если X, то Y». Другими словами, деньги могут стать программируемыми. Например, можно платить за аренду электромобиля цифровыми токенами, также служащими для активации или отключения его двигателя, выполняя условия, закодированные в смарт-контракте. Это существенно отличается от аналоговых токенов, таких как банкноты или металлические монеты, которые ничего не знают о том, для чего они используются.

Эти программируемые денежные контракты называют «умными» (smart) не потому, что они автоматизированы. Автоматизация уже присутствует, когда банк следует нашим запрограммированным инструкциям и ежемесячно автоматически оплачивает наш кредитный счёт. Особенность в том, кто компьютеры, выполняющие эти контракты, мониторятся децентрализованной сетью блокчейна. Это гарантирует всем подписантам смарт-контракта его честное выполнение.

С помощью этой технологии компьютеры поставщиков и экспортёров, например, смогут автоматизировать передачу прав собственности на товары, когда используемое обеими сторонами децентрализованное ПО пошлёт сигнал об оплате цифровой валютой или криптографически гарантированном обязательстве об оплате. Стороны могут не доверять друг другу, но они могут совершить такую автоматическую передачу, не полагаясь на третью сторону. Таким образом, смарт-контракты поднимают автоматизацию на новый уровень, делая возможными более открытые, глобальные отношения.

Программируемые деньги и смарт-контракты предоставляют сообществам эффективный способ самоуправления и достижения общих целей. Они даже потенциально могут совершить прорыв в «трагедии общих ресурсов» – давно существующей идее о том, что люди не могут одновременно служить своим личным интересам и общему благу.

На блокчейн уповаемТем не менее такая утопическая, слаженная «экономика токенов» пока далека от реализации. Регуляторы в Китае, Южной Корее и США борются с эмитентами и трейдерами токенов, рассматривая такие валюты как спекулятивные схемы быстрого обогащения, обходящие законы о ценных бумагах, а не как новые революционные экономические модели. Они отчасти правы: некоторые разработчики осуществляли предпродажу токенов в «первичных предложениях монет», или ICO, но не использовали вырученные деньги для создания и раскрутки продуктов. Публичные, или «инклюзивные», блокчейны, такие как Биткойн и Эфириум, в которых заключён наибольший потенциал абсолютной открытости и неизменяемости, сталкиваются с всё большими затруднениями. Биткойн до сих пор не в состоянии обрабатывать больше семи транзакций в секунду, а комиссии за транзакции иногда могут резко подскакивать, делая его использование затратным.

Между тем, централизованные институты, такие как банки, которые должны были пасть жертвой революции, не собираются так легко сдаваться. Они защищены существующими законами, которые должны обеспечивать их честность, но неизбежно представляют препятствия для стартапов. Такие законы, как обременительные требования к отчётности и капиталу для получения лицензии BitLicense от Департамента финансовых услуг штата Нью-Йорк, становятся барьерами входа, защищающими упрочившихся игроков.

Однако открытый характер технологии блокчейна, вызванное ею возбуждение и рост стоимости её токенов побудили умных, страстных и финансово мотивированных компьютерных специалистов по всему миру работать над преодолением этих ограничений. Разумно предположить, что они будут постоянно совершенствовать эту технологию. Как было и с ПО для интернета, подобные открытые, гибкие протоколы могут стать эффективными платформами для инноваций. Технология блокчейна развивается слишком быстро, чтобы полагать, что будущие версии не будут улучшениями текущих, будь то основанный на криптовалюте протокол Биткойна, фокусирующийся на смарт-контрактах блокчейн Эфириума или какая-то пока неизвестная платформа.

Криптопузырь, подобно пузырю доткомов, создаёт инфраструктуру, на которой будут строиться будущие технологии. Но есть также одно ключевое различие. В этом раз собранные деньги поддерживают не физическую инфраструктуру, а социальную. Они создают стимулы для формирования глобальных сетей сотрудничающих разработчиков, коллективных разумов, чьи интерактивные, итеративные идеи воплощаются в строках открытого программного кода. Этот открытый код позволит реализовать бесчисленные идеи, которые сейчас невозможно даже вообразить. Это фундамент, на котором будет построена децентрализованная экономика будущего.

Подобно тому как в середине 1990-х мало кто мог предсказать появление Google, Facebook и Uber, мы не можем предсказать, какие приложения на основе блокчейна появятся на руинах пузыря и будут господствовать в децентрализованном будущем. Но этого и следует ожидать от гибких платформ. Будь то открытые протоколы интернета или базовые составляющие блокчейна, такие как алгоритмический консенсус и распределённая система учёта, их сила в предоставлении совершенно новой парадигмы для новаторов, готовых придумывать и воплощать в жизнь революционные приложения. В данном случае эти приложения – какую бы форму они ни приняли – будут непосредственно ориентированы на свержение многих институтов-блюстителей, господствующих сейчас в нашей централизованной экономике.

Источник




[vkontakte] [facebook] [twitter] [odnoklassniki] [mail.ru] [livejournal]

Каталог сайтов