Обмен электронных валют по самому выгодному курсу!
 


Kurbetsoft
Доступно в Google PlayКрах монетарной системы становится неизбежным

В статье рассказывается о неблагоприятном стечении факторов, которые, в совокупности, начинают подрывать финансовые системы развитых стран. Появление долгосрочной тенденции к росту социальных обязательств сегодня сочетается со всё более очевидными признаками приближения глобального кредитного кризиса, которые в свою очередь происходят из сочетания пика кредитного цикла с усилением торгового протекционизма.

Протекционизм уже сейчас заметно подрывает мировую экономику, и, похоже, мало кто осознаёт, что новый экономический и системный кризис придётся на период, когда государственные финансовые системы и без того чрезвычайно неустойчивы. Для властей последствия этого кризиса будут невообразимыми, и поэтому я уверен, что такой спад приведёт к существенному росту денежной инфляции. Чтобы понять, насколько разрушительным будет грядущий кризис для государственных финансовых систем и в конечном счёте для выпускаемых ими валют, нужно осознать масштаб назревших проблем.

Введение

На основании недавних комментариев о неудачных сделках РЕПО в Нью-Йорке можно предположить, что в системе не хватает денег. Впрочем, как ясно видно по представленному ниже графику количества денежной массы для доллара, проблема заключается не в этом.

Денежная масса для фиатных валют – это совокупное количество фиатных денег (в данном случае долларов США), находящихся как в обращении, так и в резерве на балансе центрального банка. Перед банковским кризисом 2008 г. она росла довольно постоянными темпами со средней скоростью 5,86%. После кризиса денежная масса доллара росла со средней скоростью 9,45%, даже с учётом замедления, начавшегося в январе 2017 г. Фиатная денежная масса и сейчас на 5 триллионов больше той, что была бы без массированной кредитно-денежной экспансии, происходившей после этого банковского кризиса. Если ощущается нехватка денег, то это происходит оттого, что процесс создания нового долга для финансирования текущих бюджетных расходов выходит из-под контроля.

Это происходит не только в США. Если мы возьмём аналогичные (но менее подробные) цифры для фиатной денежной массы других крупных стран, суммировав широкую денежную массу M3 и резервы центрального банка, то обнаружим, что для наиболее важных экономик она тоже росла – разнились только темпы роста. В Китае совокупный среднегодовой темп роста составил 12%, хотя в Японии (5,2%) и Еврозоне (4,9%) этот рост был более медленным, отражая стагнирующие уровни банковского кредитования. В ситуации, когда, из-за отсутствия каких-либо других показателей, специалисты по статистике используют в качестве меры экономического роста общий объём ВВП, не стоит удивляться тому, что наиболее эффективными считаются экономики, демонстрирующие наибольший рост в денежном выражении.

Точно так же, как ВВП ничего не говорит о человеческом прогрессе и его пользе для общества, другие способы использования денег в качестве механизма контроля эффективности экономического управления тоже вводят в заблуждение. Значительная часть денежной экспансии центрального банка была призвана рефинансировать неэффективные бюджетные расходы. Большая часть оставшегося после правительства баланса использовалась для спекуляций в финансовом секторе и финансирования потребительских кредитов, выдаваемых тем, кто лишился своих сбережений. Ускорение роста денежной массы совершенно не проливает свет на эффект перехода богатства, при котором каждый созидательный гражданин становится беднее, а выгодоприобретателями являются правительства, банковская система и привилегированные клиенты банка, к которым в основном относятся корпорации и, прямо или косвенно, хедж-фонды.

Десятилетия понижения уровня благосостояния людей из-за денежной инфляции, ускорившейся после кризиса 2008 г., – это очень серьёзная проблема, являющаяся причиной хрупкости экономических систем с доминирующим дефицитом бюджетных расходов государства. Причина нехватки денег заключается в том, что ускорение роста бюджетных обязательств в номинальном валютном выражении их постоянно догоняет. Знаменитая оценка Лоренса Котликоффа чистой дисконтированной стоимости будущих обязательств правительства США в 222 миллиардов долларов, которую он представил в 2012 г., на деле оказалась точнее, чем можно было предположить.

Ещё точнее было бы сказать, что для США эта цифра стремится к бесконечности. Она уже практически достигла бесконечности в Японии и еврозоне, где основой для расчёта чистой дисконтированной стоимости являются отрицательные процентные ставки и доходность по государственным облигациям. Как и с большинством финансовых вопросов, большинство людей не осознаёт истинных последствий низких и отрицательных процентных ставок и сверхнизкой доходности по облигациям. Они думают, что очень низкие ставки позволяют их правительствам занимать столько, сколько нужно, чтобы обеспечить население новыми больницами, школами и т.д. Это тот случай, когда глупость политиков и банкиров оказалась заразной и распространилась практически на всех людей, и те немногие, кто это осознаёт, не знают, как обратить процесс вспять. Чего люди не видят, так это того, что правительство больше не может финансировать общественное здравоохранение и пенсии, которые составляют большую часть будущих бюджетных обязательств, не ускоряя ещё больше процесс обесценивания собственной валюты.

Никто не может знать точной цифры будущих бюджетных обязательств, всё более важной частью которых является социальное обеспечение. Однако подавляющее большинство политиков недальновидны настолько, что не видят в этом никакой проблемы. Те немногие правительства, которые подняли пенсионный возраст, сделали это, чтобы справиться с текущими социальными обязательствами, не решая проблемы с будущим их обеспечением, что в конечном итоге приведёт к разрушению того, что мы привыкли считать цивилизованным демократическим обществом. Это будет проблемой их преемников.

История и экономическая теория говорят нам, что требования государств о предоставлении кредитов прекратятся лишь с полным разрушением государственных валют. Дело в том, что инфляция денег и кредитов создали иллюзию того, что мы все можем жить за пределами нашего дохода, а наш доход – это то, что мы производим.

Единственные, кто могут зарабатывать без необходимости в раскрутке и рекламе – это центральные банки с их комиссионными сборами: сеньораж просто взимается без согласия общественности. Дополнительные деньги позволяют нам, не задавая себе неудобных вопросов, предаваться фантазиям – до тех пор, пока в какой-то момент мы не столкнёмся с реальностью. Мы как мистер Креозот из «Смысла жизни по Монти Пайтону»: можем ли мы позволить себе ещё немного инфляции, прежде чем взорвёмся?

Завершение кредитного цикла

Жалобы на то, что нынешнее нестабильное положение крупных экономик обусловлено нехваткой денег, далеки от действительности. Проблема состоит в наращивании расходов, а ответ на любой дефицит бюджета заключается просто в том, чтобы выпустить больше денег, как мы это наблюдали недавно на примере американского рынка РЕПО. Но это не решение проблемы, это только усугубляет вероятный кризис.

Увеличить количество денег легко, но практически невозможно одновременно с этим увеличить количество товаров. По этой причине рост денежной массы невыгоден простым людям, малому и среднему бизнесу. Увеличение количества денег в обращении при неизменном уровне предложения товаров и услуг создаёт повышающее давление на цены. Какое-то время потребители могут обходить эту проблему, заказывая более дешёвые товары из-за рубежа. Это сдерживает рост цен на внутреннем рынке. Когда люди хранят деньги на сберегательных счетах, это тоже способствует стабильности цен, потому что какие-то крупные покупки при этом откладываются на будущее. Но в отсутствие банковских вкладчиков, которые бы несколько нивелировали влияние подпитываемого инфляцией спроса, и при нынешних американских тарифах на импорт из Китая, призванных ограничить его за счёт ликвидации ценового преимущества (которое Америка сама передала Китаю, наращивая денежную инфляцию), общий рост цен становится неизбежным.

Как следствие, значительная часть представителей американского бизнеса надеялась на процветание при отсутствии конкуренции со стороны китайских производителей. Слишком долго они наблюдали рост производственных издержек, обусловленный ростом стоимости производства, правительственным регулированием, ростом их собственной бюрократической структуры и естественной тенденцией к увеличению расходов к уровню доступных доходов. Будучи связанными по рукам и ногам бюрократической волокитой, они надеются, что тарифы защитят их от иностранных конкурентов, но нет. Они сохраняют свои неконкурентоспособные цены, только чтобы обнаружить, что потребители, не получившие никакой выгоды от новой денежной эмиссии, не готовы покупать их товары или просто не могут себе этого позволить. Объёмы продаж снижаются и начинают накапливаться убытки. Международная проблема, спровоцированная торговым протекционизмом, оборачивается внутриэкономическим спадом, от которого сейчас страдает Америка.

Мы видим признаки наступающего кризиса уже и в других странах, которые не вовлечены в торговые споры между Китаем и Америкой напрямую, но тоже зависят от двух крупнейших экономик мира, развязавших торговую войну. Все государства еврозоны сообщают о неутешительных показателях внутренних рынков, как и практически все остальные страны, публикующие эти цифры. А «инфляционисты» говорят, что нам нужно выпустить больше денег.

Это запрос, который уже превратился практически в требование о том, что заёмщики должны получать кредиты по отрицательным процентным ставкам – за счёт тех немногих банковских вкладчиков, которые ещё остались в развитых экономиках. Источником инвестиций в производство, которые считаются необходимыми для того, чтобы не допустить крах мировой экономики, являются уже не реальные сбережения, но растущий объём денежных средств, прямо или косвенно добываемых банковской системой буквально из воздуха.

Выигрывают от инфляции за счёт расширения банковского кредитования те, кто в нём не нуждается, потому что они кредитоспособны и всегда могут привлечь средства на рынке. Но проблема заключается в тех, кто не является кредитоспособным, и никакая денежная инфляция их не спасёт, потому что банки – например, в Америке – раздали уже практически весь эквивалент собственного капитала нефинансовым заёмщикам менее чем инвестиционного (читай «мусорного») класса – как напрямую, так и через облигации, обеспеченные кредитными обязательствами. В ближайшие месяцы (или счёт может идти уже на недели) банки будут защищать себя, отвернувшись от поставщиков ликвидности и переориентировавшись на её вывод. Резкая метаморфоза политики банков неизбежно приведёт к экономическому спаду. Возникнет системный кризис, и центральные банки будут вынуждены печатать ещё больше денег.

Как мы уже видели после кризиса 2008 г., деньги будут печататься для поддержки банковских резервов в обмен на рост государственного долга, накапливающегося в центральном банке, так что большая часть этих нововыпущенных денег в конечном итоге покрывает дефицит государственного бюджета через покупку государственных облигаций центральным банком.

Кредитный цикл должен завершиться: стабилизация после кризиса 2008 г., неуверенное восстановление и затем возврат к норме. Нормальное положение переходит в самоуспокоенность, банки расширяют кредитную экспансию в пользу всё более рискованных заёмщиков. Сейчас на очереди обвал после масштабной кредитной экспансии, подобно тому, как это происходило в предыдущем банковском кризисе.

Это повторяющийся цикл, следствие денежно-кредитных интервенций центральных банков. Они не могут остановиться. Решение отказаться от поддержки Lehman Brothers, инвестиционного банка не первого ранга, чуть не уничтожило всю мировую финансовую систему. Ни один центральный банк не может пойти на такой риск снова. Можно быть уверенным: решением следующего кредитного кризиса станет дальнейшее ускорение производства денег и кредитов – никто в этой финансовой системе не может потерпеть неудачу. И расширение денежной базы, направленное на поддержание банковских балансов, будет благоприятствовать, в основном, одному классу заёмщиков, остающемуся в любой финансовой ситуации – правительствам.

Но то, что мы видим, это как две силы сливаются в одну, чтобы ускорить кончину суверенных государственных валют, которые в конечном итоге держатся исключительно на вере в их стабильность и выданных в них кредитах. Предстоящий кредитный кризис будет происходить на фоне быстро растущего бремени социальных обязательств, так ярко описанного Лоренсом Котликофф семь лет назад и, вероятно, значительно увеличившегося в сравнении с его тревожной оценкой.

Неизбежно продолжительное подавление доходности государственных облигаций будет прекращаться, и, вне зависимости от политики центрального банка в отношении ставок, они будут расти, а инвесторы поймут, что, скорректированные для более реалистичной оценки ценовой инфляции, чем в публикуемой правительством статистике, они являются ценным активом-убежищем. Тогда государственные финансовые системы выйдут из-под контроля настолько, что даже сторонники современной монетарной теории вернутся к своим учебникам и будут искать, что они там упустили.

Явление денежной инфляции широкой публике

Сегодня широкая общественность пребывает в блаженном неведении относительно неумолимой тенденции к ослаблению валют, наслаждаясь благами государственных социальных программ. Правительственные экономисты рассказывают им, что умеренный рост цен – одновременно следствие и оправдание для нового увеличения денежной массы и кредитной экспансии – является для них благом. И кто они такие, чтобы спорить с экспертами?

К счастью, люди, которые продолжают жить своей жизнью, обычно приспосабливаются к обстоятельствам, навязываемым им правительствами. Темп инфляции цен в размере 2 процентов не слишком разрушителен, и правительства стали весьма искусны в получении удобных им целевых показателей. При этом каждый воспринимает ценовую инфляцию по-своему, что делает публикуемые правительством цифры правдоподобными по умолчанию. Однако в течение некоторого времени рост зарплат людей сильно отставал от роста цен на обычно приобретаемые ими товары и услуги, которые почти никак не пересекаются со структурой государственной статистики потребительских цен. Имея при этом финансовую свободу получать займы, им приходится покрывать разницу между доходами и расходами, как и любому современному правительству: беря займы с небольшим намерением или вовсе без намерения их погасить.

Причиной проблем, с которыми сталкиваются люди, является постоянное уничтожение их личного благосостояния денежной инфляцией. Это привело к фундаментальному различию между сегодняшним кредитным циклом и описанным ранее в учебниках австрийской школы экономики. До появления кейнсианства инвестиции в производство финансировались за счёт сбережений. Эти сбережения были в существенной степени уничтожены. Сбережения больше не могут служить страховкой от неопределённости: практически их больше не существует.

Из этого обстоятельства есть два следствия, которые внушают нам беспокойство. Первое заключается в том, что бремя инвестиций и их неразрывности теперь полностью ложится на государство и лицензированные им банки, а их единственным ресурсом является ещё большая денежная экспансия. Второе – это практически полная зависимость сегодняшних наёмных работников от получения месячной зарплаты, без которой они мгновенно лишаются средств к существованию. Согласно статистике, 78% американских наёмных работников живут от зарплаты до зарплаты. У них нет средств для того, чтобы выжить в условиях кредитного кризиса и его экономических последствий. Этот вопрос ляжет дополнительным бременем на правительство и центральный банк, вдобавок к их и без того растущим социальным обязательствам.

Уже не так сложно представить себе день, когда большая часть государственных расходов будет финансироваться за счёт инфляции и инфляционных заимствований, на фоне снижения налоговых поступлений и роста бюджетных обязательств. Существует также существенный дисбаланс между налогоплательщиками, когда основную часть налогового бремени несёт наиболее мобильный класс, который в любой момент может сняться с места. И возникает ещё вопрос о том, как будут реагировать финансовые рынки, когда в общественном сознании одновременно материализуется осознание кредитного кризиса, резко возросшего дефицита государственного бюджета и долгосрочной эскалации социальных расходов.

В преддверии очередного кредитного кризиса, понимание того, что система устроена не совсем правильно, до сих пор приводило к бегству инвесторов в предполагаемую безопасную гавань: в некоторых странах инвесторы готовы даже сами приплачивать за право владения государственным долгом. В США доходность 10-летних казначейских облигаций снизилась с 3,2% год назад до 1,4% в сентябре этого года.

Когда следующий кредитный кризис материализуется, представления об инвестиционном риске неизбежно радикально изменятся. Необходимость печатать деньги ещё более быстрыми темпами будет сопровождать тенденцию к более глубоким отрицательным процентным ставкам, бьющим по держателям банковских депозитов и вымывающих из системы последних частных вкладчиков. Следовательно, если ФРС будет даже просто рассматривать возможность установления отрицательных ставок, это поставит весь сырьевой комплекс в положение отстающего от денежной стороны, потому что все сырьевые товары оцениваются в долларах.

Можно ожидать более широкого распространения более низких отрицательных ставок, гарантированных, когда кредитный кризис вступает в стадию кризиса. В прошлый раз все были так рады тому, что жизнь после банкротства Lehman Brothers продолжилась, что до сих пор считали государственный долг безрисковым эталоном для финансового инвестирования. Было бы глупо надеяться, что центральный банк сумеет разыграть тот же трюк во второй раз. Только представьте, насколько выше должно подняться количество фиатных денег на графике в начале статьи относительно долгосрочной линии тренда. И подумайте об ущербе, который нанесёт покупательной способности доллара и других основных фиатных валют политика процентных ставок, способствующая массовому обналичиванию банковских депозитов.

В этот раз совпадение кредитного кризиса и стремительной эскалации краткосрочных и долгосрочных социальных обязательств добавляет инфляции новое измерение. Можно ожидать, что распространение нулевых и отрицательных ставок не только не спасёт мировую экономику, но и раскроет истинную стоимость фиатных валют. Следующий кризис будет отличаться в другом отношении: появилось новое поколение образованных мужчин и женщин, которые через криптовалюты узнали об ошибочности и уязвимости фиатных валют ещё до наступления события. В прошлом практически все люди узнавали об этом слишком поздно. Теперь же по всему миру, и особенно в Америке и Китае, миллениалы могут ускорить конец фиатных денег, инициировав ранний переход от фиата к криптовалютам. Биткойн за миллион долларов – уже не плод чистой фантазии, но это вовсе не обязательно подразумевает сохранение текущей покупательной способности доллара.

Для большинства людей это станет неожиданностью. Исключение составляют те немногие, кто понимает, что происходит с деньгами и встроенной в систему эскалацией денежной массы. К ним будут относиться участники растущего криптовалютного сообщества и те немногие, кто изучал эту тему вдали от влияния макроэкономистов. Надеюсь, что теперь к их числу можно будет отнести и читателей этой статьи.

Предвосхищая ажиотажный спрос на потребительские товары

По мере того как кредитный кризис приводит к увеличению денежно-кредитной экспансии или гиперинфляционному спаду, люди оказываются вынуждены отказываться от своих национальных валют в пользу других товаров, которые, по их мнению, могут им понадобиться в будущем. Желаемой позицией становится минимум денежной наличности. Это может быстро привести к последнему краткосрочному буму, знаменующему собой гибель необеспеченных фиатных денег, когда широкой публике становится ясно, что валюта их страны может обесцениться. По мере того как уверенность в таком исходе растёт, скорость, с которой люди обменивают свои деньги на что-то более полезное, увеличивается экспоненциально. В Германии это продолжалось примерно с мая 1923 года вплоть до следующего ноября, когда бумажная марка окончательно обесценилась и была заменена на новую расчётную единицу.

К тому времени неизбежность такого исхода уже давно была одной из главных тем в кругах либертарианцев, призывавших готовиться к выживанию в экстремальных экономических условиях.

Пока существует альтернатива в виде физического золота и серебра, нет необходимости накапливать предметы первой необходимости, если только не ожидается перебоя в их поставках. В случае падения рынка, цены на товары в твёрдых деньгах будут снижаться. Это было твёрдо сформулировано кейнсианскими инфляционистами на основе опыта начала 1930-х гг., когда деноминированные в заменителях золота цены сильно упали. Когда золото и серебро становятся более желанными, чем владение товарами, их покупательная способность возрастает, а покупательная способность фиатных валют снижается.

Если в результате следующего кредитного кризиса вернутся экономические условия, аналогичные 1930-м годам, то те, кто использует в качестве денег золото и серебро, отметят падение цен на основные потребительские товары, так что не стоит спешить ими запасаться.

 

Подписывайтесь на BitNovosti в Telegram!
Делитесь вашим мнением об этой статье в комментариях ниже.

Источник




[vkontakte] [facebook] [twitter] [odnoklassniki] [mail.ru] [livejournal]

Каталог сайтов